Моё детство прошло в семидесятые годы прошлого столетия. Мы жили в небольшой деревне. В те годы страшных случаев с детьми не было, поэтому наши родители не боялись за нас и мы с утра до ночи гуляли по деревне и её окрестностях. Единственное место, куда нам родители категорически запрещали ходить, это автотрасса, которая была в двух километрах от дедеревниревни.
Недавно мне попалась в интернете статью "игры для больших девочек", вспомнилось мое далекое детство и я решил поделится своими воспоминаниями с вами. Может правы психологи, которые утверждают, что больше половины вреда детской психике после изнасилования, наносим мы, взрослые, то есть общество и родители. Я не призываю закрывать глаза на такие преступления, за них нужно очень жестоко наказывать, но при этом стараться оберегать психику и так уже пострадавшего ребёнка, а не зарабатывать рейтинг на детском горе. Да у нас есть статья наказывающая за изнасилования несовершеннолетних, но мне кажется, что нужна ещё одна статья, которая наказывала бы, того же следователя, за некорректное и грубое ведения следствия с ребёнком, того же судью за излишние и пристрасное смакования дела в суде, того же директора школы или учителя, который разнес информацию об изнасиловании, вроде из лучших побуждений, что бы защитить других детей от опасности, а на самом деле, сделал из пострадавшего ребёнка наглядное пособия, и фактичеськи ещё раз уже психологически изнасиловав ребёнка, но уже неподсудным в обществе способом, или болтливую соседку, которая из за неимения "жареной" информации разнесла эту новость по всем квартирам дома где живёт пострадавший ребенок. За причинение пострадавшему ребёнку психологической травмы, "психологического изнасилования", нужна серьезная статья. И эта статья должна быть не административная, а уголовная, с большими сроками.
В моем детстве, мы тогда действительно не придавали таким "детским шалостям" большого значения, я не говорю, что это было правильно и хорошо, но то, что мы меньше после таких случаев страдали психологически, чем нынешние дети и все выросли нормальными и создали свои семьи, это факт. И я не думаю, что наши родители и общество окружающее нас, ничего не знали о наших "играх", просто общество тогда было мудрее и гуманнее, по сравнению с современным обществом, которое стремится для отчётности поставить таких преступников на учёт, их из за малолетства все равно не накажут, раздуть в прессе ажиотаж и заработать себе рейтинг, а пострадавшего ребенка ещё раз изнасиловать, уже психологически и полностью добить.
Теперь немного о моей истории.
В то время, у нас в деревне, почти все дома гнали самогон, родители по праздникам и выходным пили, но детям пить было не принято, пить начинали уже после школы, лет с шестнадцати, да и то, магазинное вино. Курить да, некоторые пацаны постарше меня курили, но мамы тогда ни у кого из нас не курили, и по этому дома по запаху, их быстро вычисляли, и этим "взрослым" влетало по полной, от матери или отца. А вот на младших девочках, которых легко было обмануть, некоторые пацаны действительно доказывали друг другу, что они уже стали "взрослыми", это я узнал уже позже от пацанов постарше.
Малышня обычно играла своей компанией, но у старших было интереснее и нас с возрастом начинало тянуть к ним, но старшие нас всегда проганяли. Что бы попасть в их компанию, нужно было доказать, что ты уже "взрослый пацан". По разному принимали в старшую компанию. У кого то был кожаный мяч и старшие его без проблем брали к себе, что бы играть его мячем, у кого то был велосипед, на котором старшие хотели покататься. У меня ничего такого не было, кроме фотоаппарата "ФЕД 3", который мне на десять лет подарил отец, вместе с бачком для проявки плёнки, увеличителем, красным фонарем, реактивами, вобщим всем тем набором, который был нужен, для самостоятельного занятия фотографией, и из-за этого меня взяли в друзья старшие пацаны. Несколько раз я делал пацанам фотки, как они дурачатся, им понравилось, и я стал для них своим.
(Попытаюсь изложить все так, как я воспринимал все это тогда, в детстве)
Однажды вечером Сашка предложил нам, всей компанией, то есть всем шестерым, пойти утром в овраг, искать гильзы от патронов. Во время войны, возле нашей деревни шли ожесточённые бои и гильзы можно было найти в большом количестве. Это держалось в большом секрете, потому, что это было еще одно место, куда родители нам категорически запрещали ходить. Выходить нужно было очень рано, потому что идти туда нужно было очень далеко, около пяти километров только в одну сторону, решили идти на следующий день, с утра по раньше. Мы кто смог, тайком от родителей взяли дома перекусы, в основном сало, хлеб и воду, и утром собрались на окраине деревни. Я был самый младший, мне тогда шел только одиннадцатый год, а пацанам было уже по двенадцать, тринадцать лет, и только одному Сашке уже пошел четырнадцатый. И когда я утром увидел, что с нами пойдёт еще и десятилетня Дашка, я никак не мог понять, зачем её пацаны взяли с собой. Во -первых, она девочка и может проболтаться родителям, во-вторых, нужно далеко идти и она в дороге может как все девочки розныться и сорвать все наше мероприятия. Я попытался шепотом спросить у Сашки, но он пальчем показал мне, что бы я молчал, а на ухо сказал, "потом узнаешь". Перечить ему я естественно побоялся. Дашка шла впереди молча, все время оглядываясь на нас назад с каким то страхом в глазах. Деревни уже давно не было видно, вокруг были только поля на которых росли ещё зелёные помидоры. Я тоже шол первый раз в этот овраг и не знал далеко он ещё или нет, но показать пацанам, что мне страшно, или что я устал, означало автоматическое изгналиния, по этому я шел молча не подавая виду. На конец показались деревья, и один из пацанов сказал, что возле них начинается овраг. Когда мы подошли поближе, я увидел, что между деревьями, в тени на самом краю оврага, стоит небольшая бытовка, я догадался, что в ней живет сторож, когда поспевают помидоры. Сашка засунул руку в щель стены, достал ключ и открыл дверь. Все пацаны стояли сзади и смотрели на Дашку, которая от испуга стояла как вкопанная, боясь зайти внутрь бытовки. "Давай заходи, не бойся, мы тебя не сьедим" сказал Сашка, подталкивая её рукой внутрь бытовки. За ней вошли все пацаны и естественно я. В бытовке под окном стоял стол, напротив стола к стене был прибит небольшой топчан, на котором лежал старый матрас накрытый одеялом, а в углу топчана лежала большая подушка. Напротив дверей была печка-буржуйка, труба из которой выходила на улицу.
Сдесь я сделаю небольшое отступления и роскажу почему пацаны взяли с собой Дашку, не побоявшись, что она может проболтаться о нашем походе родителям. У Сашкиного деда, кто то ночью начал воровать клубнику, дед считал, что это кто то из пацанов и попросил Сашку выследить "негодника" и сказать ему кто. Сашка пол ночи честно сидел в засаде и когда увидел на огороде свет фонарика который передвигался с совсем маленьким человеком, решил разобраться сам. Но когда Сашка подкрался с зади и навалился на "вора", понял, что это соседская девченка, десятилетняя Дашка. Конечно он мог сам надавать ей тумаков, мог отвести ее к деду, но Дашка ревела и просила его никому не говорить, а то отец ее прибьют. Не знаю, что Сашку в тот момент остановило, жалость к плачущей Дашке или свой "хитрый пацанский расчёт", но он сказал ей. "Ладно, если хочешь, что бы я никому ничего не расказал, ты должна выполнить мои требования, слушай меня внимательно и запоминай. Ты должна будешь пойти с нами в овраг собирать гильзы, когда я тебе скажу. Там ты должна будешь полностью раздеться и лечь на спину. Никакого прикрывания низа живота, никакого сопротивления руками, никакого нытья, что тебе стыдно, ты больше не хочешь, тебе сильно больно, я от тебя там не должен слышать. Ты меня поняла?" Дашка утвердительно кивнула головой. "Ты должна будешь тихо и спокойно лежать, пока все пацаны по очереди будут на тебя ложится. Они тоже будут голышом, так что тебе не будет стыдно. Запомни, даже если тебе будет очень сильно больно, ты все равно должна продолжать лежать и терпеть, а не вырываться и убегать. Должна будешь лежать до тех пор, пока я не разрешу тебе встать и одеться. Ты меня поняла! Если не прийдешь, когда я тебе скажу, или пожалуешся своим родителям, или вздумаешь вырываться и убегать от нас, тогда я все раскажу своему деду, как я поймал тебя в малиннике. Он мне поверит, потому, что он сам меня послал выследить вора. Сначала он сам тебя выпорет лошадиным кнутом, поверь мне Дашка, это очень, очень сильно больно, а потом отведет тебя к твоему отцу и все ему роскажет про тебя, а ты сама знаешь, что зделает после этого с тобой твой отец. Так что сама выбирай, или ты выпоняеш мои условия, или сейчас пойдём к моему деду". От страха и растерянности Дашка вся дрожала, она была на все согласна, тем более, как Сашке показалось, что она не догадалась о его задумке, а то, что на нее должны ложится мальчики, она восприняла как игру. Ей было не понятно только одно, почему ей будет больно, когда на нее будут ложится мальчики, и она спросила об этом Сашку. "А почему мне должно быть больно?" Сашка даже пожалел, что сказал ей об этом, но быстро выкрутился и сказал, "Больно будет не сильно, только чуть-чуть, в сто раз меньше, чем от дедового кнута и отцовского ремня". Это Дашку успокоило и больше она вопросов не задавала. Но тогда я ещё не знал всего этого, и не понимал почему Дашка так боится заходить в бытовку, это мне уже потом расказал Сашка, тогда я подумал, что Дашка боится первой заходить просто потому, что она девочка, да ещё и мелкая, а значит верит во всякие там приведения.
Сашка закрыл дверь на защелку изнутри и сказал Дашке, "Давай, делай, что ты мне обещала, а то я все раскажу деду" Дашка оглялела нас, поняла, что бежать ей некуда, спросила, не будем ли мы над неё смеяться, и не дожидая нашего ответа, сняла с себя сначала сарафан, а потом и трусы. Летом девочки больше ничего не носили, также как и пацаны, на которых иногда было ещё меньше одежды, поскольку они бегали по пояс голые, а трусы не всегда одевали. Дашка разделась и легла на тапчан, как ей сказал Сашка, не послушав его только в одном, не раскинула ноги пошире, как он ей сказал, а скрестила их и сжала вместе. Но он не стал на нее кричать, а спокойно сказал, "Ладно, лягу ты сама их раздвинешь". Сашка посмотрел на меня и сказал: Сейчас я покажу тебе, что должен делать взрослый пацан лежа на девочке, если у тебя так не получится, значит ты ещё недорос до пацана, а с малявками мы не гуляем. Не знаю, кто больше испытывал страх в тот момент, Дашка или я. Сашка снял свои штаны вместе с трусами, рукой немного подергал свой писюн и лег на Дашку. Я во все глаза смотрел, стараясь ничего не упустить, что делает Сашка, ведь это было для меня очень важно, от этого зависело, пацан я уже, или ещё малявка, но кроме торчащей сверху на Дашке и виляющей из стороны в сторону Сашкиной попы, я больше ничего не видел.
Несмотря на свои четырнадцать, и то хвастовство, с которым он мне так уверенно говорил, Дашка минут пять лежала под ним молча, только сопела, сжимая колени вместе, пока Сашка вилял попой, старался раздвинуть ей ноги своими коленями. Потом, когда у него получилось, и его ноги оказались между Дашкиными, она через некоторое время вскрикнула, что ей больно и вывернулась на бок. Сашке снова пришлось долго влиять своей попой между ее ног, до следующего ее крика. От злости, Сашка вышел из себя, даже я понял, что у него, что то не получается. Наконец Сашка не выдержал, немного привстал, роздвинул своими коленями Дашкины ноги пошире, для своей устойчивости и со злостью выдернул у Дашки из под головы подушку, рукой поднял ее выше попы и подсунул ей туда подушку. После этого, Дашкина попка поднялась повыше и Сашке удалось выгнуться вперед и сильно прижаться к Дашке. Я сразу понял, что у него получилось, потому, что Дашка заверещала на всю бытовку так, что мы закрыли уши. "Отпусти, мне больно", орала Дашка и била Сашку руками по спине, но он не обращал на нее никакого внимания, а начал быстро дергаться попой между её ног.
Мне, как самому младшему, сдавать "зачёт" досталось самому последниму. Измученная и уставшая после всех пацанов Дашка, лежала подо мной как кукла, никак не мешая мне становится в глазах моих друзей взрослым пацаном. Насмотревшись на других, я уже точно знал, что и как мне нужно делать. Конечно, по взрослому, как у Сашки, у меня не получилось, с моего писюна ничего не капало и он был не в крови, но мой писюнчик, был мною заранее подготовлен, и как у старших, он тоже надулся и торчал, и я гордый собой, потыкавшись им в Дашку, понял, что я зачёт сдал.
Потом все пацаны, пошли искать гильзы, а Дашку оставили в бытовке отдыхать и уже как женщину приготовить нам перекус. Так закончилось моё принятия в пацанскую группу.
Дашка выросла, вышла замуж, родила троих детей, и никто из нас никогда не упрекаел её ничем. Ни у кого не было никаких обид, друг на друга. Все понимали, что это все было по детски, а не повзрослому. Помоему она счастлива в семье, хорошо, что она росла в то далекое время. В современном "гуманном и демократическом" обществе, где строго соблюдаются права ребёнка, ей бы пришлось пережить не одно следствие, суд и не известно как бы после этого к ней отнеслось общество и как бы сложилась её жизнь.

Пи#деш

автор соврал лишь только в одном: это он был тем самым "Сашкой"...